Минаев Борис - Театральная Собака В Поисках Хозяина
Борис МИНАЕВ
ТЕАТРАЛЬНАЯ СОБАКА В ПОИСКАХ ХОЗЯИНА
- Как "Макбет"?.. - задумался я. - Понимаешь, у меня наушники сломались
в конце первого действия. Их, оказывается, надо было как-то там подергать.
Но об этом я узнал только в антракте. А так чего, сижу, слушаю все
по-литовски. И мне показалось, что текста там совсем мало. Какие-то прямо
обрывки. За сюжетом и то следишь с трудом
В воскресенье вечером на меня вдруг нападает необъяснимая дурная тоска. И
тогда я сажусь в метро и еду в первый попавшийся театр.
В театре тепло, светло, почти всегда премьера. Люди раскланиваются,
обнимаются, целуются, как на свадьбе или на дне рождения.
- Людочка, только обязательно позвони! - кричит какая-нибудь одна
светская дама другой светской даме. Но не грубо так кричит,
по-театральному мило. И кокетливо машет ручкой кому-нибудь еще, вон в том
ряду.
...Словом, обожаю театральную публику. Только тут я начинаю чуть-чуть
верить, что не одинок во вселенной. И даже в то, что таких, как я, немало
на этом свете. Хотя и сомнения тоже одолевают. Ну скошу я взгляд на чей-то
симпатичный носик в антракте. Ну махну перед первым действием коньяку в
буфете. Ну похлопаю от души. Что от этого изменится на нашем белом свете?
Впрочем, на "Золотой маске", главном театральном фестивале года, думать об
этом было совершенно некогда. И на публику глазеть тоже. В театр ходил
просто как на работу. Даже устал.
СОБАКА НЕКРОШЮСА
Первым сильнейшим театральным впечатлением был для меня доберман-пинчер,
встреченный во дворике Театра Моссовета сразу после спектакля. Люди знают,
что в этот самый дворик выходит не только театральное парадное, не только
стенка от другого театра, Сатиры, и не только американский гриль-бар с
бильярдом, но также и жилые подъезды (в одном из которых, кстати, погибла
Елена Майорова). И вот некоторые люди гуляют с собачкой прямо на этих
квадратных метрах, пропитанных искусством и жаждой иных наслаждений.
Правда, они, конечно, прекрасно знают, когда какой спектакль кончается, и
четко рассчитывают свое время. Но тут "Золотая маска", спектакль всемирно
знаменитого Некрошюса, наплыв почетных гостей, опять же пьеса в трех частях
и с двумя антрактами - и вот, представьте, стоит этот милейший доберман,
писает, совершенно без поводка, как и положено приличной собачке, и тут на
него вываливает из театра полуторатысячная толпа и, громко галдя, идет,
почти что наступая на лапы!
Я прямо застыл. Что же, думаю, ты будешь делать? И смотрю на хозяина.
Хозяин лениво поворачивает на нас, многотысячных, холеную голову, доберман
лениво поворачивает голову на хозяина. И все! И оба стоят на месте.
Театральный доберман. Все знает, все понимает. Небось лучше любого критика
отличает хороший спектакль от плохого - по этой вот валом валящей
публике. Если галдят, хорошо идут, весело - значит, порядок. Если скучно
разбегаются, пытаясь рассказать друг другу пошлые анекдоты, или спрашивают
гнусным голосом: ну как, мол, - полная ерунда.
Интересно, думаю, как же ты, доберман, оцениваешь спектакль Некрошюса
"Макбет"?
И я стал рассматривать творение великого Шекспира и великого Некрошюса с
точки зрения достойнейшего этого пса. Просто так, из интереса.
- Ну как тебе "Макбет"? - спросила жена, когда я вернулся домой поздно
вечером.
- Как тебе сказать... - задумался я. - Понимаешь, у меня наушники
сломались в конце первого действия. Их, оказывается, надо было как-то там
подергать. Но об этом я узнал только в антракте. А так чего, сижу, слушаю
все
